Описание:
Несколько месяцев прошло после знаменитого поединка между Мефодием и Ареем. Вроде все завершилось, но нет, ведь у Буслаева осталось то - что волнует как свет, так и мрак. Силы Кводнона. А значит, история о длинноволосом мальчишке не подошла к своему логическому завершению. Помимо этих глобальных вопросов есть и другие: выйдет ли замуж Улита, встанет ли на ноги Ирка и что произойдет с Прасковьей после прикосновения к камню пути? И какое отношение к этому имеет таинственная барабашка

Глава первая: О шариках и роликах
Из дневника Ирки:

Любовь – прежде всего свет. А потом – все другое. Невозможно жить в комнате без света. В ней можно только существовать – в светлое время суток. Долго существовать – неделями, месяцами, годами. Укладываться днем с частью дел, а вечерами – обходиться фантазиями, провожать продавать дни в самообмане, пока не припрет к стенке оно, ненавистное одиночество.
Мы живем в поисках света. Мы рождаемся ради света. И не надо про то, что любовь – это не свет. Без любви темно даже с самыми мощными лампами…

За окнами лениво потягивался рассвет. Он наступал неохотно, небо, несмотря на жаркий август, было покрыто рваными лиловыми тучами. Солнечные лучи зарывались в них, будто в ватные одеяла.
Ирка оторвалась от монитора ноутбука. Она сама не заметила, как пролетела ночь – практически все это время бывшая валькирия вела записи. В комнате раздавалось тихое посапывание. Это было сопение Багрова – героически утверждавшего, что не будет спать всю ночь, а проведет ее рядом с ней преданно, по щенячьи заглядывая в глазки. Последнее Матвей не говорил, но это автоматически предполагалось – как непременный атрибут любви. Увы, ожидания не оправдались. Роковой ученик волхва, с нездоровой склонностью к некромагии, заснул в третьем часу ночи. Вспомнив об этом, Ирка еле заметно усмехнулась. Борьба с Бабаней кого хочешь, вымотает. Перед этой женщиной не устоят ни роковые некромаги, ни брутальные темные стражи.
Все началось с того, что бабушке сообщили о том, что ее внучка переезжает в Сокольники. Бабаню, мягко говоря, это шокировало. Впрочем, ее легко понять: внучка в инвалидном кресле, и малознакомый, хотя и ставший привычным юноша, переезжают в другой конец Москвы, жить в каком-то там домике на дереве? Согласитесь, звучит не слишком убедительно, пожилая женщина вообще вначале решила, что это розыгрыш. И лишь увидев собранные вещи, решительно метнулась к двери с намерением «не пущать». Даже Ирка, которой казалось, что она знает бабушку как свои пять пальцев, была шокирована – не ожидала такой сильной реакции. Нет, это была не истерика и привычные женские слезы – возможно Ирка это бы еще смогла вытерпеть, но видеть всегда сильную Бабаню растерянной, и даже беспомощной было жутко. Впрочем, ее растерянность быстро сменилась праведным гневом и в Матвея полетели чашки и ложки. Когда Бабаня наконец успокоилась, она долго требовала у Ирки быть осторожней, обещала навещать. Потом долго и подробно объясняла Матвею, когда и какие таблетки Ирка должна принимать, в каких магазинах их можно приобрести, как правильно делать ей массаж ног. Ирка выслушивала эту информацию, отвернув в сторону голову, Матвей стоял с терпеливым лицом и послушно поддакивал. Впрочем, эта послушность не успокоила старушку, и в результате Багрову был вручена огромная коробка с таблетками и лекарствами, всякими мазями в темных склянках.
Освободились от Бабани с трудом. Та даже порывалась проехать с ними, чтобы убедиться, что внучка в безопасности. Багров нетерпеливо щелкнул пальцами. В прихожей тут же зазвонил телефон, какая-то актриса внезапно захотела новую юбку. Бабушка отвлеклась на заказчицу, а Ирка с Матвеем поспешно выскочили за дверь.
— Вот и все, — Сделала заключение Ирка, глядя на захлопнувшуюся дверь. Было немного грустно, но в то же время бывшая валькирия была рада началу новой жизни. И завершающим штрихом стала коробка с лекарствами – брошенная Иркой в мусоропровод. Склянки печально зазвенели напоследок.
Вован ждал их во дворе. Когда Матвей выкатил Иркину коляску с подъезда, он вышел из машины и забросил сумку в багажник, вслед за ней отправилась и коляска. Матвей бережно, словно самое драгоценное сокровище, усадил Ирку на заднее сиденье, и уселся сам. Машина умчалась, оставив после себя лишь выхлопы.
Солнце, наконец, перестало лениться. Его лучи разгоняли тучи и освещали все вокруг. Один из лучей коварно упал на лицо Матвею. Ученик волхва чихнул, что-то пробормотал и отвернулся. Ирка смотрела на него и ощущала необыкновенный прилив нежности к этому человеку. Вот он. С ней. Рядом. Не смотря ни на что. Осторожно, стараясь не разбудить, она подъехала к нему. Рукой нежно провела по его темным волосам, любуясь игрой света. Она любила его. Давно. Она отказалась от сил валькирии. Но теперь это все становилось неважным. Они вместе. И это главное.
Губы Матвея улыбались, а веки дрогнули. Ирка поспешно отпрянула.
— С добрым утром, — произнес он улыбаясь. – Неплохое пробуждение.
Ирка готова была сквозь землю провалиться. Ну, вот опять он все испортил.
— Всего лишь хотела тебя разбудить. Ты спишь, как сурок – нарочито сердито произнесла она. Жаль, что она не может в него чем-нибудь кинуть.
Матвей хитро улыбнулся.
-Вообще-то я не сплю уже ровно час, — признался он. Ирке захотелось его придушить.
— Багров! Ты… да я тебя… — она замолчала, переводя дыхание. А он спрыгнул с кресла, на котором спал, так резко, что девушка отпрянула. Он оказался рядом с ней, ее рука утонула в его руке. Серые и зеленые глаза встретились, а лица неуловимо придвинулись друг к другу.
Обычно в этих местах следуют сентиментальные фразы описывающие романтику, особенный писк сверчков, завораживающее пение соловьев, алеющую полоску восхода-заката, и какую-нибудь нежную музыку – все это приводит к тому, что губы героев сливаются в страстном поцелуе, а от объятий влюбленные приобретают сходство с сиамскими близнецами.
В нашей истории подобной романтикой и не пахло. Сверчки не свистели, лишь где-то в укромном уголке доносился писк и скрежет мышек. Вместо соловьев, в лесу одиноко каркала ворона, которую очевидно обдурила лисица и стыбрила очередной кусок сыра. Ее обиженное карканье отнюдь не добавляло романтических флюидов в воздух. Но романтика известно не снаружи, а внутри.
Матвей и Ирка не замечали никого кроме друг друга. Но на самом интересном месте, парочка услышала нетерпеливый стук в дверь. Некто с силой барабанил в Приют валькирий, причем, очевидно, уже давно. Романтика оказалась беспощадно развеяна, и некромагу с бывшей валькирией пришлось спуститься с небес на землю. Корабль мечтаний пришвартовался у острова реальности.
Багров, натянув на себя грозный и воинствующий вид, направился к люку. Материлизовав свою сабельку, он резко отворил дверь, чтобы сказать незнакомцу, что в гости к некромагам ходят по утрам только смертники и винипухи.
На пороге приюта стоял веснушчатый шкет в очочках.
«Корнелий» — узнал он и заставил саблю исчезнуть. Визит самого бестолкового и надоедливого стража света его не обрадовал. Хотя, возможно истинная причина заключалась даже не в самом связном, а в неподходящем моменте для его появления…
— Ну? – недовольно спросил он визитера.
Корнелий поправил очки.
— Не нукай некромаг! Струсил? Спрятал свою сабельку! Еще бы, ведь я быстрее всех выхватываю флейту. Не веришь? А ну давай на шесть и по хлопку…
Багров отмахнулся от связного, как от надоедливой мухи. Он привык к тому, что Корнелий на словах готов перебить всю сильнейшую половину мрака во главе с Лигулом. На деле же, все ограничивается обстрелом комиссионеров, и то на расстоянии.
— Чего хотел то? – спросил он более миролюбиво.
Корнелий успокоился.
— Как чего? Вы что, не идете? – он так изумился, что подпрыгнул на месте.
— Куда не идем? – Ирка подъехала к парням и вопросительно посмотрела на связного.
Тот внезапно залился краской и хлопнул себя по лбу.
— Ну вот! Опять я забыл, — он начал рыться в своей сумке с многочисленными письмами. – Все наши уже там… Но ничего вы еще успеете. – Наконец на свет был извлечен картонный листок с белыми розами и парой колец в качестве украшения. Некоторое время Ирка тупо смотрела на него, не понимая, что это значит. Моргнула. «Свадебное приглашение», – сообразила она. Открыв карточку, она увидела аккуратный почерк, приглашающий Багрова Матвея и ее Ирку на свадьбу Улиты и Эссиорха! Бывшей валькирии вначале показалось, что у нее что-то с глазами. Но нет, буквы продолжали торжественно сообщать:

«Дорогие Матвей и Ирина!!!
Приглашаем вас на торжество, посвященное нашему бракосочетанию, которое состоится 13.08.12 г. 12.00 в Дмитровском ЗАГСе Москвы, расположенном по адресу Коровинское ш., 6, к.2 ».

Очевидно, этот мир все-таки решил сойти с ума. Ролики за шарики, шарики за ролики. Ирка перевела взгляд на Матвея, тот выглядел не менее озадаченным. Корнелий нетерпеливо подпрыгивал на месте. С его точки зрения Ирка и Багров неимоверно тормозили. Надо бежать, лететь, чтобы успеть на церемонию и на халявные закуски. Эти же двое переглядывались, словно оглушенные.
— Эй, ау!!! – Корнелий помахал перед Иркиными глазами. – Вы едете или нет?
— У нас нет подарка — растеряно произнесла бывшая валькирия. Корнелия такие бытовые мелочи мало волновали. — А да ладно, телепортируем по пути какой-нибудь неудачливый шлем для мотоцикла и кактус.
То, что такие подарки могут оказаться не нужными, связного, мягко говоря, не волновало. Он давно заметил истину – что человек обычно дарит то, что ему самому не нужно. А раз так, то стоит ли заморачиваться на тему: «что дарить». Главное внимание.
Не давая никому опомниться, Корнелий заиграл на флейте телепортирующую маголодию, и втроем они растворились в воздухе.

Глава вторая: Обещал — женись! И нечего мне тут тыкать справкой из дурдома!
Ирка и Матвей были не единственными, кого поразило известие о помолвке и скорой свадьбе Улиты и Эссиорха. Вероятно, тебя, дорогой читатель это тоже удивило. Ведь все мы помним, упорство хранителя, и постоянные Улитины подколы и шутки насчет счастливой совместной жизни каждой здоровой ячейки общества. После возврата эйдоса Улита не утратила своей иронии и танкового стремления добиться желаемого. К детской ванночке, пылящейся на балконе, прибавились различные детские пустышки, погремушки, не говоря уже о пеленках и распашонках. Кроме того каждый раз после похода Улиты по магазинам, на балконе появлялись детские игрушки – но они не задерживались надолго. Эссиорх дарил часть игрушек своему приятелю Баснецову, вернее его дочурке шустрой, озорной Ларисе, превратившейся из ребенка недокормыша в миловидную очаровашку с льняными кудрями. Другая часть, вместе с пыхтящим от усердия Корнелием, отправлялась в ближайшие детские дома и детские сады. Улита относилась к разбазариванию семейных ценностей спокойно, почти без ворчания, но после очередного похода в магазин непременно приносила что-то новенькое – не могла удержаться.
Жизнь, после знаменитой дуэли текла неторопливо и гармонично. Однако хранителя прозрачных сфер не отпускала еле смутная тревога. Он сам не мог ее объяснить, Улита свободна, Дафне и Мефу, бывавших у них чуть ли не каждый день, ничего не угрожает. И все же, было в их жизни нечто такое, что отравляло хрупкое счастье. Примерно так же капля яда, отравляет прекрасное вино. Но хранитель никому не говорил о своих мрачных предчувствиях, не желая огорчать друзей.
Не до конца завязавшая ведьма, очевидно, чувствовала состояние Эссиорха. В конце концов, влюбленным для этого не нужно слов. Но чувствовать, то чувствовала, а вот понимать не понимала. Улита просто боялась. Боялась того, что хранитель однажды скажет – что его миссия выполнена, что она свободна, а Дафна и Мефодий счастливы. И уйдет. Навсегда. В конце концов, она не бессмертна. Потеряв дарх (она перестала зависеть от этой мерзкой сосульки, едва ее договор с мраком оказался расторгнут) Улита потеряла и вечность, впрочем, она не жалела. Бессмертие темного стража хуже самой страшной смерти. Но и привыкнуть к обыденной жизни было непросто. Ее терзали искушения. А тут еще страх потери любимого. В общем, Улита страдала, была нервной и дерганной. Несколько раз порывалась оторвать Корнелию голову и была усмирена подоспевшим вовремя хранителем. Сам он на нападки бывшей ведьмы реагировал спокойно, с терпением и пониманием психиатрического больного. Улиту это злило.
Лишь однажды ей удалось вывести его из себя. В тот день, все и свершилось. После громких упреков и привычных женских причитаний на тему «тот на кого я потратила лучшие годы своей жизни», пары разбитых тарелок и сломанных часов, которые Улита, в пылу гнева, метнула в кудрявую светловолосую голову Корнелия, рискнувшего просунуть в приоткрытую дверь свое любопытное лицо и поинтересоваться «Что за шум, а драки нету?» В Корнелия она не попала, а вот часы разбила. Они печально тикнули, грустно такнули и замолкли. А на Улиту вслед за агрессией навалилась Депрессия. Опустившись в кресло она начала громко жаловаться о том, как трудно бывшей ведьме, что жених не уверен в своих чувствах, раз боится банального штампика в лопухоидном загсе. Эссиорх слушал все это с лицом терпеливо-несчастным, но нервы его на этот раз подвели.
— Хорошо, давай поженимся! – брякнул он, и пожалел что не родился немым.
— Вот так, сразу?! Но мы же… — Улита, которую прервали в самом начале самосожаления смутилась и растерялась. Быстро же Эссичка сдался!
— А, ну тогда потом! – хранитель поспешно дал задний ход и попытался юркнуть за дверь. Но где уж там! Мгновение и масштабное тело Улиты перекрыло выход, а вместе с ним и все пути к отступлению.
— Куда? – весело, задорно прокричала она. – Разве светлые берут свои слова назад?
Лицо Эссиорха приняло оскорблено-раздосадованное лицо человека.
— Я за кольцами – произнес он, чувствуя, что от осчастливленной ведьмы просто так никуда не денешься.
Улита просияла. Мечты сбываются не только у Газпрома. Открыв дверь, она позвала Корнелия.
— У нас для тебя отличная новость. – Улита выжидающе посмотрела на Эссю. Тот пристально рассматривал пол, словно желая запомнить его на всю свою счастливую окольцованную жизнь.
— Да, я купил новые свечи для мотоцикла. – Улита нахмурилась. – И мы женимся – добавил Эссиорх менее воодушевленно, но сама ведьма этого не заметила или сделала вид, что не заметила.
Корнелий сочувственно-насмешливо хмыкнул. Эссиорху захотелось его придушить.
— Она тебя долго била? – спросил он иронично. Улита побагровела. Хранитель, который сам недавно не прочь был малость вправить ему мозги, всерьез испугался за здоровье непутевого связного.
— Пойдем кольца выбрать поможешь – схватив за шкирку сопротивляющегося связного, пытавшегося пискнуть про шесть и про хлопки Эссиорх выскочил из дома.
— С ума сошел! Ты же хранитель! Тебе жениться по статусу не положено. — Оторопело бормотал Корнелий, едва они оказались на улице, вне зоны доступа для ушей Улиты. – Что скажет, Троил? Да и в конце концов ты в чужом теле, у тебя крылья и вечность а у нее что? Еще недавно ведьмой быть перестала.
Эссиорх молча завел своего железного коня «Сивку Бурку». Судя по его задумчивому лицу – его грызли точно такие же сомнения.
— Назад хода нет, — мягко произнес он наконец. – Свет не может брать назад свои слова, или обещания. Иначе чем бы мы отличались от мрака? Если бы были так же лживы и изворотливы, хитрили, путали…
Корнелий хитро прищурился.
— Ты говорил нечто в духе: клянусь тебе в вечной любви? Обещаю, что женюсь на тебе? – коварно переспросил он.
Эссиорх задумчиво потер щетинистую щеку, оставив на ней темный след.
— Такого не было, – осторожно признал он.
— Ну все старик! Тогда не страшно, – Корнелий хлопнул Эссиорха по плечу и едва не вывалился из коляски – хранитель в этот момент поворачивал.
— Нет, – твердо сказал он. — Я так не могу. – Мужественное лицо его приобрело черты человека готового связать себя узами брака.
Между тем, со стороны Улиты тоже началась большая подготовка. Первым делом ведьма вызвонила Дафну и бесцеремонно потребовала у той, бросать все свои дела и отправляться с ней по магазинам. Конечно, она могла сделать это и сама, однако сейчас бывшей ведьме, как и любой другой нормальной девушке, хотелось разделить с кем-то свой триумф.
Полчаса спустя девушки уже бодро обходили магазины. Дафна едва поспевала за Улитой, Меф тащился позади, недовольно нахмурившись. С его точки зрения свадьба не была таким уж масштабным событием. И он не мог понять, почему девчонки с таким восторгом и даже с легкой завистью выслушивают новость о чужой свадьбе. А эти белые платья, в которых девушки становятся похожи на лепестки яблони – ведь надеть их можно только один раз, а больше нигде не используешь. Меф помнил, как Зозо несколько раз доставала из шкафа свое постаревшее и уже давно не модное платье – а потом, когда перестала в него влазить даже в мыслях, – выбросила его на свалку. И сейчас, наблюдая за оживленно болтающими Дафной и Улитой, грустно думал об уютной кафешке, в которой их побеспокоил звонок ведьмы.
— «Хоть Дафна и светлая, но все же она почти такая, как и другие девушки» — подумал Меф философски. На плече у него болтался Депресняк, и, судя по выражению его бандитской морды, кот был с Мефом солидарен.
А между тем Дафна, забыв на некоторое время про Буслаева, с интересом слушала рассказ ведьмы. Ей было тяжело поверить, что Эссиорх решился на такой шаг.
— А потом он открыл шампанское, Корнелия едва не убило пробкой, подарил мне эти розы и мы с ним вместе отправились кататься на мотоцикле. Ну а потом он отправился покупать кольца, — ведьма самозабвенно врала, совсем не замечая от радостного возбуждения, легкого щекотания в голове.
Дафна насмешливо хмыкнула. Но спускать счастливую Улиту с небес на землю не стала. Ведь порой люди выдают желаемое за действительное, возможно ей хотелось, чтобы все это было несколько романтичней. Взять хотя бы их любовное объяснение с Мефом. Тоже нелепость. Хотя, едва ли это говорит о недостатке чувств. Скорее наоборот. Ведь дешевый пафос зачастую соседствует с прямым равнодушием.
Платьев было много. Настолько много, что взгляд терялся в пышных кружевах, корсетах, кринолинах. Разные фасоны, разные расцветки, разные цены. Вконец измотанная продавщица устало протягивала ведьме фату на примерку. Улита довольная и сияющая любовалась своим отражением в большом зеркале. Выглядела она весьма эффектно. Платье изящно подчеркивало ее пышные формы. И скрывало недостатки, хотя те кто осмеливался указать на них Улите, давно уже числились в списках трудолюбивой старушки Аиды Плаховны Мамзелькиной.
— Как я тебе? – в который раз спросила она у Дафны.
— Тебе очень идет, — осторожно признала светлая. Улита фыркнула. Тщеславию ведьмы этого явно было недостаточно. Ей хотелось чтобы ею восхищались, восторгались, восторженно блеяли, называли Венерой, а тут…
— Кому то может и идет, а мне едет – заявила она самодовольно. – Да уберите вы эту фату! Я не хочу выходить замуж в накомарнике!
Продавщица у которой Улита всего пять минут назад требовала фату идущую в наборе с совсем другим платьем негодующе позеленела. Но прежде чем она успела что-либо сказать Улита щелкнула пальцами. Упал манекен, одетый в нежно-белое с алыми розами платье. Белоснежный шелк раскинулся по грязному полу. Продавщица бросилась подымать
— Все равно не мой размерчик, — заявила Улита, глядя на утратившее свою чистоту платье. – Я его покупаю, — заявила Улита и выложила перед продавщицей кругленькую сумму денег.
— Не настоящие? – шепотом спросила Даф, прекрасно помня привычку бывшей секретарши мрака, расплачиваться конфетными фантиками. Улита оскорбилась.
— Настоящие! Совсем как твой паспорт! – заявила она. Дафна прекрасно, помнившая свой первый день на Большой Дмитровке только покачала головой. Возражать она не стала, но пока Улита с интересом рассматривала различные свадебные аксессуарчики – цветы, украшения и прочие мелочи, греющие душу невестам, тихонько поиграла на флейте, награждая недовольную даму— продавщицу даром мелкого везения. Предчувствия подсказывали ей, что на одной свадьбе, жених, побежавший за букетом для невесты случайно споткнется на пороге и стукнется лбом о прилавок. Женщина-продавец начнет приводить его в чувство и в результате бедолага напрочь забудет про возлюбленную, которая не теряя времени даром в это время вовсю флиртует с одним богатым и не женатым гостем. Тогда свадьба отменится, но миролюбиво и без скандалов, зато потом Московский ЗАГС номер один переживет сразу две счастливые свадьбы.
Оправдавшись таким образом перед совестью Даф вместе с Улитой покинули магазин. Часть покупок была бесцеремонно вручена Улитой ворчащему Мефодию и компания из одного светлого стража, бывшей ведьмы и бывшего наследника мрака устремилась назад в квартиру Эссиорха.

Глава третья: Идеал с кривыми зубами
Суккуб Подлянус пятый зевнул и огляделся. Множество ярких точек, множество эйдосов. Однако у суккуба на сегодня одна цель. Хвататься сразу за несколько не его стиль. Есть такая хорошая поговорка: За двумя зайцами погонишься, от обоих схлопочешь. Он зашел в кафе. Его будущая жертва должна быть где-то поблизости. Он осматривался, ловя на себе восхищенные взгляды. К этим взглядам Подлянус давным-давно привык и ничуть не удивлялся. Ведь все, кто видит суккуба, видит перед собой некий идеал, само совершенство, и влюбляются в него без памяти, не замечая явной лжи и лицемерия этого обмана. Ведь суккубы это существа, словно сшитые из двух половин. Стоит только дернуть за эту нить и иллюзия распадется, но люди нередко боятся потерять столь внезапно свалившееся на голову счастье, и закрывают глаза на очевидную ложь. Увидеть истину за всю историю существования этих гадиков удалось только одному единственному человеку — Эде Хаврону, а его сестра Зозо оказалась слепа, как и миллионы других лопухоидов.
К своей будущей жертве Подлянус не испытывал никаких чувств. Разве что интерес, ведь кем он станет неизвестно даже ему самому. Пышногрудой блондинкой с ногами от ушей или кареглазой шатенкой и веснушками на щеках? А может всеми забитой ботаничкой с наивными глазами? Кто знает, все зависит от вкусов паренька. Возможно суккуб превратится и в мужчинку в розовых кружевных плавочках — о да, с геями тоже случается работать.
Посетителей было много. У одних в груди уже сияли черные дыры с надписями:
"Привет от Хныка", "Тута был Тухломоша", пару раз попадались и пометки от самого Подлянуса. Суккуб довольно хмыкал когда видел их, но спешил проскочить своих жертв побыстрей, пока они не узнали его. У других, эйдосы были целы и сияли так ярко, что Подлянус жмурился. У некоторых, эйдос был подернут жирком уныния, таких людей к сожалению было много. Суккуб ставил над ними мысленные галочки, намечая себе новые цели.
Но вот его жертва и перед ним. Подлянус пятый увидел юношу.
— «Достовалов Егор Акакиевич. 24 года, удачливый бизнесмен и повар. Ну-с, посмотрим-с насколько он окажется крепким перед моим обаянием».
Томно взмахнув длинными ресницами, суккуб издал печальный вздох.
Привет — почти неслышно поздоровался он, понимая, что его противный голос покажется парню голосом ангела, ровно как и внешность.
Парень вздрогнул и повернулся к суккубу.
— Здравствуй, — очарованно произнес он. Юноша испытал испуг и смущение. Ведь перед ним предстала незнакомка, удивительной красоты. Золотые локоны струились по плечам, зеленые глаза, казались омутом, в которых плескались мысли-русалки. Когда то он видел эту незнакомку. Во сне. Помнится, тогда он заказал у художника ее портрет, и подолгу бегал с ним по Московским улицам, ища и не надеясь найти. И вот она здесь. Стоит и улыбается ему улыбкой, которой бы позавидовала сама Джоконда. Много раз Егор представлял себе эту встречу. И тем не менее увидев ее – свою судьбу смутился и растерялся.
— Меня зовут Егор, вы у нас впервые? – пролепетал он первое, что пришло в голову. – Вы так прекрасны – пробормотал он, отчаянно краснея. Подлянус противно ухмыльнулся. Дело было даже проще чем он ожидал.
«Как смешны и нелепы люди», — с презрением думал суккуб. – «Не могут отличить истину ото лжи, сокровище от фальшивки. Отдают эйдосы за сущую безделицу. Впрочем нам легче».
Подлянус полностью сосредоточил свое внимание на юноше. Пламенные взгляды, которые на него бросали окружающие сейчас только мешали и сбивали с толку. Поэтому суккуб подстраховался простенькой руной — отведи глаз. Эта руна не могла спасти его от отряда златокрылых и не делала не видимым, просто для всех людей, случайно взглянувшим на него, он не показался бы предметом обожания. Их взгляды бы просто соскользнули с него, не замечая ничего особенного, совсем как кусок мыла в ванной. Егор был исключением, потому что начертив руну буквально на себе он легонько подул в его сторону, со стороны это выглядело словно девушка сдувает прядку волос, лезших в глаза.
«Паренек то того... Готовенький... Хых», — довольно подумал суккуб глядя на слегка обалдевшее от такой "неземной красоты" лицо юноши. – «Даже говорит с придыханием», и кокетливо гримасничая назвался Адой Тартаровой.
Паренек и в самом деле, похоже попался в ловушку подлого суккуба, имя и фамилия девушки его ничуть не удивило. Его тихий голос взволнованно дрожал, глаза лихорадочно блестели. Впрочем сам он едва ли замечал, каким растерянным выглядит. Суккуб моментально принялся окручивать свою жертву. Игриво хлопал ресничками, кокетливо улыбался, строил из себя святую невинность.
— Да, я здесь в первый раз. Но мои подруги рассказывали мне что это невероятно чудесное заведение, — ответил суккуб. — «Хм. Почти не соврал. Может мне в светлые податься? Тухломоша и Хнык частенько тут охотятся. Конкуренты проклятые. Ненавижу!!!»
Юноша с трудом отвел взгляд от мерзкой кривляющйеся физиономии гадика мрака. Тотчас на него нахлынуло ощущение беспокойства, что его хотят обмануть. Суккубу это не понравилось. Зрительный контакт разорван раньше немного раньше чем надо. «Чтож... придется перейти к телесному контакту. Достаточно одного прикосновения, чтобы паренек вновь оказался под влиянием» — Подлянус пятый это знал, потому сделал вид, что споткнулся и случайно коснулся рукой груди Егора. Рука суккуба и сердце человека на миг соприкоснулись и... суккуб вновь навязал юноше очаровательный образ.
Простите, я такая неловкая — глумясь, нежным голосом пропел он.
В глазах Егора вновь мелькнуло что-то фанатичное. В голове начали крутиться мысли. Такие страстные, такие жаркие, такие непристойные, что юноша почувствовал себя нехорошо. Страсть одолевала его. Смутные, пугающие желания терзали несчастного. Девушка улыбалась, словно поощряла и обещала исполнения этих безумных фантазий. И парень решился.
— А давайте вместе сбежим? Вы не против? – предложил он, наполненный решительностью. Примерно в таком эмоциональном состоянии, рыцари надевали на семейные трусы доспехи, и размахивая сабельками отправлялись на поиски приключений и хороших сражений.
— «Готов!» — возликовал Подлянус.
— С тобой хоть на край света, мой сахарный! – пробормотал он, причмокивая губами, в предвкушении нового эйдоса. – Жду тебя на улице, переодевайся и пойдем смотреть на звезды. – капризным тоном скомандовал он, понимая, что теперь клиент точно никуда не денется.
Парень, на лице которого было написано желание отправляться за Подлянусом хоть голышом, разочарованно кивнул и умчался переодеваться. Виляя бедрами, суккуб вышел из кафе.
Он рассматривал прохожих, вновь и вновь делая мысленные пометки. Вот за этой, тучной сердитой дамой, он поохотится в понедельник. А за этим, худощавым мужичком – в среду.
Услышав позади себя шорох, суккуб кокетливо захихикал.
— Вернулся, мой зайчик? Хочешь, твоя киса тебя поцелует? – пропел он оборачиваясь. Вместо глумливой усмешки застыла маска ужаса.
— Поцелует. Обязательно поцелует. Если выживет, – ответил грубый мужской голос.
Когда, одержимый страстью юноша выбежал на улицу, ни суккуба, ни его неведомого спутника уже не было видно. Парень постоял, в растерянности. Рана, нанесенная гадиком, постепенно затягивалась. Все меньше и меньше юноше начинало казаться, что Ада – девушка из его сна.
— Да и вообще, зубы у нее кривые, и изо рта пахнет – неожиданно ляпнул он. Идеал оказался разрушен.

Глава четвертая: Такая темная история...

Невероятно тонкое тело неестественно застыло. Бледное обычно лицо, стало еще бледнее, теперь его вполне можно было сравнить с листом бумаги. Алые губы, искривленные болью, отчетливо выступают на мертвенной застывшей маске. Черные волосы разметались по полу. Сейчас Прасковья меньше всего походила на наследницу мрака. Это была жалкая, измученная, истерзанная болью девушка. Из груди вырывались хриплые, болезненные стоны, от которых переворачивалось сердце.
Рядом с ней стоял человек, невысокого роста с омерзительной бородкой. Хладнокровно и спокойно он наблюдал за мучениями своей будущей правительницы. Однако в глубине его маленьких глазок мелькала озадаченность и беспокойство.
— Угомонишься ты или нет? Что с тобой твориться, идиота кусок, тартар тебя подери!
Со стороны могло показаться, что Зиги Пуфс, а таинственный карлик был именно им, обращается к Прасковье. Но, если бы, Праша в дурном настроении не испепелила шоколадного юношу – Ромасюсика, тот мигом бы понял, что обращается Пуфс ни к кому иному, как таинственному существу, похожему на серое грязное полотенце, живущее внутри Прасковьи. Впрочем, вряд ли этот трусливый кусок шоколада, кому — либо проболтался. Он прекрасно помнил отсутствующее выражение лица второго боевого тела карлика. Зигя ему не нравился и с разумом младенца, что уж тут говорить о холодном равнодушном убийце, которым он становился, когда Зиги Пуфс овладевал его телом.
Но это все лирика, вернемся же к действительности. В последнее время полумладенца беспокоила Прасковья. После того, как она лишилась своего рупора, к ней в качестве шпионов, были приставлены комиссионеры и суккубы. Но ни один из гадиков мрака не продержался дольше одного дня. Прасковья уничтожала их одним только взглядом. Но донесения, которые успевали дойти до Пуфса, не слишком его вдохновляли.
«Стала задумчивой. Часто сидит и смотрит в одну точку. Прикасается к груди и всякий раз одергивает руку, при этом что-то шепчет. Когда я попытался подслушать сожгла мне ухо. Прошу мрак выдать дополнительную порцию пластилина для восстановления» — читал он доносы, написанные размашистым почерком комиссионеров и кокетливым, с завитками – суккубов. Разительные перемены в Прасковье конечно поражали. Она меньше истерила, хотя, так и не научилась контролировать свой гнев. Тоска во взгляде и бесконечная усталость. появившаяся на ее лице – мало кого волновали. Но таинственные жесты всерьез заинтересовали горбунка Лигула. И он потребовал усилить наблюдение.
Но перемена поведения оказалась не единственной странностью. У девушки все чаще начались вот такие припадки. Она падала, стонала, цепенела. Зиги Пуфс приходил, поправлял серую грязную тряпку в ее груди. Она приходила в себя, но через несколько недель все начиналось вновь. Странное существо, словно боялось чего-то и испуганно металось, причиняя адскую боль Прасковье. Не зная чем объяснить странное поведение этой омерзительной твари, карлик выместил свою злость на наследнице – пнув свою будущую повелительницу своей грязной ступней, которая похоже не была знакома с мылом, а если и принимала душ, то только по принуждению – во время дождя. Прасковья никак не отреагировала, лишь простонала чуть громче. Боль, которую испытывала она сейчас, явно была сильней, пинка Пуфса.
Расправив тряпку, Пуфс некоторое время вглядывался в бледное лицо, искаженное, словно маска.
Прасковья дышала прерывисто. Стоны постепенно сходили на нет и становились чище. Тело перестало походить на деревянную арку и приняло привычную форму. Поняв, что скоро правительница очнется, карлик натянул на свою физиономию подобострастие. Наконец девушка пришла в себя настолько, что смогла приподняться. Лицо ее выражало испуг, тело сотрясала мелкая дрожь. Карлик засуетился, бегая вокруг нее и помогая подняться. Он что-то лепетал, просил Прасковью быть поосторожней с гневом, девушка слушала его рассеянно, не вникая в смысл слов. Она пыталась унять дрожь, но пока безуспешно.
— Ох, батюшки, изгваздалась вся – нараспев говорил Пуфс, заботливо, словно добрый дядюшка, отряхивая отпечатки своих грязных ног. Прасковья молчала. Лишь плечи ее подрагивали. Все с той же глумливой заботой страж усадил девушку в кресло и укутал худые ноги пледом. Затем щелкнул двумя пальцами и в комнате появился суккуб – еще один из новоявленных шпионов мрака. В своих лапках он нес поднос, на котором стояла дымящаяся чашка чаю. Наследница мрака приняла ее, но очевидно машинально. Сейчас она была в полуотключенном состоянии, подлей яду в кружку – не заметит.
Карлик, приличия ради, покрутился еще пару минут, а затем сгинул – для очередного доклада перед Лигулом.
Горбун как всегда находился в своей канцелярии и имитировал бурную трудовую деятельность. Когда ему доложили о приходе Зиги Пуфса, карлик только нетерпеливо кивнул головой, не откладывая в сторону пера и чернильницы с кровью. Зиги откашлялся.
— Ваше наитемнейшество, — начал он сахарным голоском. – Ваш покорный слуга, прибыл к вам, для того чтобы засвидетельствовать вам свое почтение и…
— Довольно, – прервал его сухой голос горбунка. Зиги Пуфс судорожно вздохнул. Глава канцелярии явно был не в духе, раз не стал выслушивать лестную для себя речь.
— Как вам будет угодно, – поспешно процедил он склонившись.
— Какие новости? – спросил Лигул, отрывая на минутку взгляд от заляпанных кровью пергаментов и крысиных кож.
— У Прасковьи произошел очередной приступ. Боюсь, что девчонка не доживет до коронации. Надо бы как-то перенести дату, — отрапортовал он. В глазах Лигула вспыхнула ярость.
— Перенести коронацию невозможно. Ты прекрасно это знаешь, Пуфс! Она состоится в пятницу тринадцатого июня. В полночь. В любое другое время она будет считаться не действительной.
В глазах Пуфса мелькнул вопрос.
— И что же мне делать? – поинтересовался он. Лигул брезгливо дернул плечами.
— Не знаю. Это твоя работа! Ты у нас глава русской канцелярии мрака. Делай уже что-либо, — горбун не без сожаления вспомнил Арея. Тот редко сидел без дела. Там где у Пуфса были слова у Арея – поступки. Правда, эйдосов Пуфс приносил куда больше.
Пуфс поскрипел зубами. Было видно, что ему хочется возразить. Быть главой русского отдела мрака, а не нянькой для избалованной девчонки – эти слова буквально читались на лице стража. Но на его счастье, Лигул по-прежнему не поднимал глаз от пергамента.
— Что-то еще? – спросил Пуфс холодно. Поклонился он однако так же подобострастно.
— Девчонку так и не нашли? – спросил карлик быстро.
Зиги Пуфс развел руками.
— Сотни суккубов и комиссионеров посланы по ее следу. Но мы не можем ее обнаружить. Словно, сквозь землю провалилась.
Горбун ухмыльнулся.
— Провались она сквозь землю, мы бы об этом узнали, — заметил он вскользь.
— Зачем она вам? После гибели мечника у нас нет над ней власти, — спросил Пуфс. Очевидно, он наскреб остатки смелости, где-то в районе пупка, и сейчас задал вопрос, который не решался задать уже много дней.
Лигул скрипнул зубами.
— Не твоего ума дело! Найдите мне ее. Об остальном я позабочусь.
— Поиски ведутся. Но Варвара скрывается. Скорее всего, здесь не обошлось без вмешательства света. В противном случае, мы бы ее вычислили в два счета. Ее надежно защищают.
Лигул досадливо дернул плечом, показывая, что такие мелочи его не волнуют.
— Прасковья должна дожить до коронации. У нее есть то, что необходимо мне. И ты прекрасно знаешь как, я могу это взять, — почти прошептал он.
— Но ваше наитемнейшество! Для проведения этого ритуала необходимо шестьсот шестьдесят шесть ведьм! Над Улитой, мы больше не имеем власти и поэтому в нашем распоряжении только шестьсот пятьдесят девять, — воскликнул он с жаром.
— Есть еще одна ведьма, — тихо заметил карлик. — Она находится в одной из темниц тартара. Мы сумеем вернуть ей тело, при условии, что она добудет, то, что нам необходимо. Уверен, она не откажется от этого шанса.
— Вы говорите о... — бледнея проблеял Пуфс.
Лигул быстро встал, но из за низкого роста особой разницы не произошло.
— Тшш!!! Никаких имен! — приказал он, — Пока я не отрубил тебе язык. Ты прекрасно понял о ком я говорю.
Пуфс замолк. Со стороны двери послышался шум.
— Что там еще, — с недовольством произнес горбун.
Двери в канцелярию распахнулись. В кабинет горбуна прошествовал страж с вырубленным суккубом на руках.
— О ты, разыскал его, Брэг, неплохо, — довольно осклабившись произнес Лигул.
Суккуб пришел в себя.
— У меня еще две недели до окончания регистрации! Я всегда выполняю и даже перевыполняю план! — верещал он, брызгая слюной. Горбун со скучающим выражением лица поднял правую руку. Страж по имени Брэг деловито треснул по вопящей физиономии. А после брезгливо вытер руку о край плаща Пуфса, пока тот отвернулся.
— Полагаю тебе следует успокоиться и немного послушать... — произнес карлик угрожающе.
Суккуб затих. Лигул величественно прошелся перед ним.
— Ты один из лучших суккубов после Хныка, — заметил он задумчиво.
Подлянус пятый вновь принялся голосить.
— Его убили! Светлые! — нельзя сказать, чтобы он сочувствовал конкуренту, но уничтожение его сущности сильно шокировало суккуба.
Лигул повторил жест. Страж вновь урезонил суккуба.
— Вскоре в мир лопухоидов явится еще одна ведьма. С помощью этого кулона ты будешь контролировать ее, пока она не найдет, то, что нужно мраку.
В руках горбуна появился кулон в виде черной лилии.
— Но почему я? Неужели не найдется кого-то сильнее, храбрее, ответственней? — взвыл суккуб, косясь в сторону Брэга.
Тот, поняв на кого намекает гадик, повторил удар, на этот раз не дожидаясь команды.
— Суккубы слишком жалкие создания. Если контроль будет исходить от тебя никто ничего не заметит. А нам важно, чтобы светлые оставались не в курсе. А теперь убирайся вон.
Суккуб сгинул, вместе с кулоном.
Лгул повернулся к Брэгу и Пуфсу.
-Пришла пора, нам навестить нижнее подземелье тартара, — с нехорошим смешком заявил он.